20 ноября 1945 года начался Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками нацистской Германии

Как это было, вспоминали «Известия»

Замысел суда над гитлеровскими преступниками родился в СССР после контрнаступления под Москвой, зимой 1941−1942 годов. В освобожденных городах и селах открылась страшная правда о преступлениях оккупантов. В апреле 1942 года на весь мир прозвучала нота наркома иностранных дел Вячеслава Молотова «О чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах и об ответственности германского правительства и командования за эти преступления».

14 октября 1942 года в нашей стране, которая напряженно сражалась с гитлеровскими оккупантами, родилась идея Международного военного трибунала. В заявлении, опубликованном в тот день, обосновывалась его необходимость: «Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии».

идея возмездия

В конце 1943 года в СССР начались процессы против взятых в плен военнослужащих вермахта, гестапо и советских пособников нацизма. Их судили и приговаривали к казни за военные преступления. Материалы этих процессов — Харьковского, Краснодарского — во многом стали основой международного трибунала, время которого придет после Победы.

Будущий процесс обсуждали и на Тегеранской конференции. В Ялте Сталин уже уверенно говорил о необходимости международного трибунала, перед которым должны предстать главари гитлеровской Германии и ее сателлитов.

Британия долго выступала за то, чтобы каждая держава, захватившая в плен или арестовавшая тех или иных нацистских преступников, могла судить их по своим законам. Москва выступала за процесс, который бы стал символом того, что весь мир карает преступников. Только такой суд мог бы помешать ренессансу нацизма в будущем. В 1945 году к этому мнению присоединился Вашингтон.

3 мая 1945 года на совещании руководителей внешнеполитических ведомств СССР, США и Великобритании в Сан-Франциско стороны уже детально обсуждали устройство международного трибунала. После победы, в середине лета, юристы стран-победительниц на конференции в Лондоне разрабатывали устав трибунала. Два юриста — это всегда три мнения, и споров было много. Но все понимали, что необходимо идти на компромисс и приходить к согласию: бесконечно тянуть с процессом было нельзя. К судьям присоединилась четвертая сторона — французская.

Судить нацистских бонз решили в Нюрнберге — городе, который считался святыней для нацистской партии. Там проходили съезды гитлеровцев, известные нам по эффектной кинохронике. Там десятки тысяч фанатиков впадали в экстаз, приветствуя своего кумира, который упоенно витийствовал с трибуны, утверждая, что мир должен принадлежать истинным арийцам, «сверхчеловекам» — то есть немцам.

Во вступительной речи Руденко прозвучали слова, которые запомнились многим, их в те дни цитировали десятки газет: «Впервые в истории человечества правосудие сталкивается с преступлениями такого масштаба, вызвавшими такие тяжкие последствия. Впервые перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и самое государство сделавшие орудием своих чудовищных преступлений. Впервые, наконец, в лице подсудимых мы судим не только их самих, но и преступные учреждения и организации, ими созданные, человеконенавистнические „теории“ и „идеи“, ими распространяемые в целях осуществления давно задуманных преступлений против мира и человечества. Во имя священной памяти миллионов невинных жертв фашистского террора, во имя укрепления мира во всем мире, во имя безопасности народов в будущем — мы предъявляем подсудимым полный и справедливый счет. Это счет всего человечества, счет воли и совести свободолюбивых народов. Пусть же свершится правосудие!»

Началась ежедневная работа. Больших и маленьких побед у Руденко в Нюрнберге было немало. Однажды, когда он завершил допрос гитлеровского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа и в зале установилась пауза, Герман Геринг с сочувствием посмотрел на бывшего министра иностранных дел и тихо произнес: «С Риббентропом покончено. Он теперь морально сломлен». С самим Герингом обвинители из США, Англии и Франции просто не сладили. Допрашивать рейхсмаршала в наступательном стиле мог только советский прокурор. Нужна была молниеносная реакция на его насмешки… После одной из пикировок возник нелепый слух, что Руденко, возмущенный нахальным поведением Геринга, прямо на заседании выхватил пистолет и пристрелил подсудимого. Об этом даже писали американские репортеры, признавая, что «наци номер два» регулярно одолевал в словесных поединках обвинителя от США Роберта Джексона. В ответ на вопросы советских коллег американский журналист нашел такое объяснение этой «жареной» публикации: «Какая разница, как было покончено с Герингом? Как будто ему легче пришлось от пулеметной очереди убийственных вопросов вашего обвинителя!»

Но самой эффектной «домашней заготовкой» советских обвинителей стало появление в зале суда Фридриха Паулюса. Подсудимые не соглашались с советской трактовкой нападения Германии на СССР. Немцы, по существу, настаивали на гитлеровской версии, которую он озвучил в своем выступлении 22 июня 1941 года, назвав войну «превентивным ответом на провокации еврейских большевиков». Адвокат Вильгельма Кейтеля Отто Нельте подвергал сомнению достоверность допроса пленного фельдмаршала в Москве. Защитники нацистов были убеждены, что Паулюс не покажется на суде: они считали, что его содержат в СССР в тяжелых условиях и демонстрировать пленного перед всем миром Москва не станет. Это действительно было рискованное решение: никто не мог гарантировать, что перед международным трибуналом Паулюс повторит свои московские показания. Но Руденко, опираясь не собственные впечатления, счел, что Паулюсу можно доверять. И Москва решила задействовать фельдмаршала.

Паулюс появился на процессе неожиданно для всех, кроме советской стороны, неплохо выглядел и подробно рассказал о том, как с осени 1940 года участвовал в разработке наступления на СССР до рубежа Волга — Архангельск. После этих показаний, несмотря на бурную демагогию Геринга, у суда не осталось сомнений, что Германия начала войну против СССР вероломно, нарушая действующий пакт о ненападении. В приговоре значилось, что Германия напала на нашу страну «без тени законного оправдания. Это была явная агрессия».

Советские обвинители и судья Никитченко обращали внимание на то, что гитлеровцы с первых дней Великой Отечественной вели на территории СССР войну на уничтожение. Многое стало окончательно ясно, когда судьям показали фильм о концлагерях, снятый фронтовыми кинооператорами.

Процесс (конечно, с перерывами) продолжался до 1 октября 1946-го. На 403 заседаниях суд изучил около 3000 документов, предъявленных обвинением. Перед ним прошли сотни кровавых эпизодов. Сожженные мирные жители, варварская блокада Ленинграда, изуверские медицинские опыты, газовые камеры, машины-«душегубки»… В Нюрнберге весь мир увидел, что всё это — трагическая правда.

Это был, без сомнения, уникальный процесс. Он поставил точку в истории Второй мировой войны и заложил основы международного уголовного права, связанного с преступлениями против человечности. Осуждались — не столько юридически, сколько морально — не только преступники, но и преступная идеология, преступная система.

В финале процесса Руденко произнес: «Обвинение выполнило свой долг перед Высоким Судом, перед светлой памятью невинных жертв, перед совестью народов, перед своей собственной совестью. Да свершится же над фашистскими палачами Суд Народов — суд справедливый и суровый!»

В итоге к смертной казни через повешение приговорили Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Розенберга, Штрайхера, бывшего начальника Главного управления имперской безопасности С С Эриха Кальтенбруннера, Ганса Франка (он был генерал-губернатором Польши), Вильгельма Фрика (он действовал в Чехословакии), Фрица Заукеля, занимавшего пост комиссара по рабочей силе, и вожака гитлеровской Австрии Зейсс-Инкварта. К пожизненному заключению — Рудольфа Гесса, бывшего адмирала Эриха Редера и банкира и журналиста Вальтера Функа. Гесс считался особым обвиняемым. Безусловно, он был одним из главных заправил нацистской партии. Но 10 мая 1941 года он бежал из Германии в Лондон и в самых кровавых событиях участия не принимал.

Гитлеровскому министру военной промышленности Альберту Шпееру и руководителю гитлерюгенда Бальдуру фон Шираху предстояло двадцатилетнее заключение. Нейрат и Дениц получили 15 и 10 лет. Троих обвиняемых оправдали — пропагандиста Ганса Фриче, дипломата Франца фон Папена и министра экономики, банкира Ялмара Шахта. Советский и английский судьи привели аргументы, что идеи Фриче, ближайшего сотрудника Йозефа Геббельса, привели к уничтожению 10 млн человек. Но французы и американцы сочли, что он имел лишь косвенное отношение к гибели людей…

Преступными организациями были признаны руководящий состав НСДАП, СС, гестапо, СД. Генеральный штаб, штурмовики, командование от такой ответственности освобождались. Единственным фигурантом, осужденным заочно, стал Мартин Борман. Он занимал пост личного секретаря Гитлера. В последние дни войны он пытался вырваться из Берлина, но пропал без вести. Его приговорили к виселице, которой Борман не увидел. Но, по мнению большинства исследователей, он погиб в Берлине.

Международный трибунал подтвердил вердикт истории, доказав преступность всех изводов нацизма и фашизма. Перечитывая материалы того процесса, мы точнее видим и понимаем: нельзя допустить повторения той трагедии. Нюрнберг — это не только восклицательный знак в финале большой войны, не только юридическая классика, но и урок для человечества, который никогда не потеряет актуальности.

Осунувшийся Геринг в своей последней речи заявил: «Я не признаю решения этого судилища… Я рад, что меня приговорили к казни… ибо тех, кто сидит в тюрьме, никогда не производят в мученики». За два часа до исполнения приговора он принял яд.